Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

мне нужно больше писать - а значит, я буду больше писать. В основном, скорее всего, это будет слабофильтруемый поток мыслей, который широкой публике будет неинтересен. Кому таки интересно - в комментарии, будем вносить в белый список.

---

исповедовался, причастился. Подумать страшно, как жил до этого, как жить без этого.
Не гора упала с плеч , а несколько горных хребтов.

---

Пробираться по пояс в снегу
Под чужими и страшными звёздами
Падать и вновь подниматься -
Вот всё, что могу.

Тьма и вьюга, и слёзы из глаз
Мы идём через ночь, не надеясь достигнуть рассвета
В этих льдах за пределом широт

Нет иного рассвета, чем в нас
В нашем сердце - огонь, озаряющий стороны света.
Поднимайся, мой ангел ! Вперёд!

@темы: любимые песни, христианство

---

что ни напиши - все в гордыне вымазано. ну нафиг.

---

буквоед :)

19.03.2010 в 12:22

Пишет  Seven:

---

Ходасевич

задевает

В заботах каждого дня
Живу, - а душа под спудом
Каким-то пламенным чудом
Живет помимо меня.

И часто, спеша к трамваю
Иль над книгой лицо склоня,
Вдруг слышу ропот огня -
И глаза закрываю.


...................

Глаз отдыхает, слух не слышит,
Жизнь потаенно хороша,
И небом невозбранно дышит
Почти свободная душа.


...................


Метель, метель... В перчатке - как чужая,
Застывшая рука.
На страшно ль жить, почти что осязая,
Как ты близка?

И все-таки бреду домой с покупкой,
И все-таки живу.
Как прочно все! Нет, он совсем не хрупкий,
Сон наяву!

Ещё томят земные расстоянья,
Ещё болит рука,
Но все ясней, уверенней сознанье,
Что ты близка.

---

Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.
Рим.8:38-39

ничто, кроме нас самих. Интересная ситуация получается: вот, я согрешил - и что, Господь не хочет меня простить? Да простил уже) если бы дело было только в том, что Господь на меня как-то обиделся, все было бы просто. А вот залечить раны, нанесенные грехом душе - это да, сложнее. Но все возможно Богу лишь бы я не мешал, а делал, что надо.

---

прям как в старые добрые

Cruatt 2:26
ладно
теперь можно и спать
спать?
спааать

Артур 2:26
Спокойной ночи, Игорь.

Cruatt 2:26
мозгииии

Артур 2:26
"Мы будем маяком")

Cruatt2:26
МОЗГИИИ

@темы: маемся дурью, цитаты

---

да, между прочим) у нас таки девочка будет. Кто бы мог подумать?

---

море качается раз

1. Вы отмечаетесь в комментах.
2. Я в ответ называю три вещи, за которые вы мне нравитесь (товарищи, если я вас знаю на уровне аватарки - не удивляйтесь, если я после долгого размышления выдам лишь про аватарку и рожу).

море качается два

Вы пишите в комментариях 7 ассоциаций со мной, а я даю вам 7 ассоциаций с вами.
У себя в дневнике вы пишете, как эти вещи к вам относятся или как они с вами связаны (можете не писать ).

@темы: маемся дурью

---

«Жизнь других»

Как и всякое действительно хорошее кино, этот фильм прежде всего о нас. О тебе и обо мне, о человеке внутри каждого из нас. О красоте и серости, о рождении человеческой души, о поступке, создающем личность.
Фильм ценен тем, что помогает зрителю понять прежде всего самого себя, начать ставить себе вопросы и искать на них ответы, начать действительно жить. Та любовь, прикосновение к которой меняет Вислера, необратимо меняет и зрителя. "ничто уже не будет прежним".

В «Жизни других» нет банального хэппи-енда. Но, тем не менее, фильм обнадеживающий и не мрачный. Он о том, что любовь и открытость могут вступить в борьбу с серостью и жестокостью. Фильм не обещает победы в такой борьбе, но он, по крайней мере, доказывает, что эта борьба имеет смысл. (c)

@темы: фильмы

---

для меня понятие Бога абсолютно совпадает с понятием Истины. Не исчерпывается им, но у меня есть уверенность в том, что человек, разделяющий понятия Бога и Истины, очень серьезно заблуждается.
В этом исток моего интереса к философии. Философская интуиция, как единый для богословия и философии метод познания, есть способ построения философской системы, объемлющей все сущее. Это свойство души, своеобразное тяготение души к Богу.
Проще говоря, для меня философия есть откровение Божие, данное в разуме. Это задает планку мысли, опускаться ниже которой - творить нечто сродное богохульству.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ну почему такая легкость мысли появляется только когда уже давно пора спать?!
это какой-то вселенский заговор, точно вам говорю.

---

Судьба и героизм, провидение и святость.

Какую роль в человеческом бытии играет судьба? Что она есть такое? Интересной особенностью судьбы является ее принципиальная невыразимость в четких и последовательных формулировках. Судьба в этом похожа на ничто – дать положительное утверждение о нем так же сложно. Возможно, это связано с тем, что понятие судьбы сродно понятиям ничто и смерти. По мысли П. А. Сапронова, «судьба – это ничто всего сущего» , и «обреченность смерти» . Важно понимать, что судьба при этом не есть смерть в чистом виде или то самое ничто, которое возникло после того, как Творец создал мир – ничто как не-бытие. Судьба – это именно обреченность смерти, это, со многими и многими оговорками, такое качество нашего бытия, которое провоцирует непрерывное погружение в ничто и направленность к смерти. Это можно проиллюстрировать расхожей мудростью, что «жизнь есть дорога к смерти». Притом, что судьба предстает не качеством жизни-бытия, а именно внешней силой, направленной на каждого человека, но при этом себя не осознающей и не имеющей носителя или источника, помимо самого человека.

После того, как было сказано, что судьба – это такой вектор движения жизни, который направлен в ничто и смерть, становится совершенно ясно, что для христианина принятие судьбы как единственной и последней реальности невозможно. Это несовместимо с восприятием Творца, во-первых, как просто Личности и, во-вторых, как благой Личности. Судьба слепа и бессмысленна, она не существует помимо своего прямого действия – это уже было проговорено. Прировнять в сознании судьбу и Бога означает выйти за пределы христианства.

Но с пришествием христианства судьба, хоть и отходит на второй план, но все же не исчезает с мысленного горизонта. Замещенная Провидением Божиим, то есть абсолютным замыслом Бога о мире, судьба остается как следствие незнания или отказа принять неисповедимость путей Божиих. Часто в упрек христианству ставится невозможность логично и четко объяснить необходимость и место в замысле Творца различных ужасных и этически неприемлемых событий. Также фраза «неисповедимы пути Божии» принимается за нежелание думать и ставить под сомнение необъяснимое.
Это серьезный и глубокий вопрос, который чаще всего задается без всякого желания услышать ответ, или же подразумевая, что ответа нет, а сама постановка вопроса разрушает всю христианскую веру.

Конечно, принятие Провидения в качестве объяснения всех и каждого несчастья в мире требует веры. Но также понимания тонкой грани (и совпадения) между знанием Божиим о всех, в том числе и грядущих (для нас, существующих во времени) поступках человека в мире и свободной волей человека, эти поступки совершающего. В свободной воле человека совершать ужасные вещи, в воле Творца сделать возможным завершение этих поступков благим. Божественная полнота знания здесь противопоставляется человеческому ограниченному знанию, из которого и рождается ощущение Провидения в качестве судьбы - слепой всесокрушающей бессмысленной силы.

«Современный человек в судьбу как будто не верит. Но он с захватывающей дух полнотой и силой верит в то, что умрет и его не будет. Ему до последней степени ясно, что, смерть-несуществование существует. Смерть никому невозможно ни помыслить, ни представить, ни ощутить. Но разве это не удивительный парадокс: немыслимое, непредставимое, неощутимое имеет над нами такую власть убеждать в своей реальности. Казалось бы, что может быть естественнее, чем отсутствие судьбы-смерти. Однако эта естественность не для нас. Мы как будто живем в мире убеждающей силы привычного, очевидного, закономерного, логичного. Но такая жизнь до поры до времени. За ней проглядывает нечто куда более непроложно-убедительное, несмотря на всю свою несовместимость с миром нашего бытия, с нами самими».

Для автора понятие героизма, в этом совпадая с понятием святости, не мыслится вне реальности свободы. Не хаотической вседозволенности, но свободы, проистекающей от принадлежности к Смыслу, то есть Логосу. Абсолютная свобода всегда строго определена, как бы абсурдно это не звучало. Поступить против себя – это значит поступиться своей свободой, рабствовать у чего-либо. И святость, и героизм есть свободное следование единственно возможному для свободного человека пути.

---

Беседа сарацина с христианином (прп. Иоанн Домаскин)

На вопрос сарацина: “Кого ты считаешь виновником добра и зла?”, — христианин отвечает: “Мы говорим, что только Бог и никто другой есть виновник всяческих благ, но не зла”. На это сарацин говорит: “Кого ты называешь виновником зла?”

Х. Разумеется, того, кто по своей воле диавол, и нас, людей.

С. Из-за чего?

Х. Из-за свободной воли.

С. Так что, ты свободен, и что хочешь, можешь делать и делаешь?

Х. Я сотворен Богом свободным лишь для двух вещей.

С. Для каких?

Х. Для злодеяния и для благодеяния, что есть добро и зло. Поэтому, делая зло, я несу наказание от закона Божия, а творя благо, не страшусь закона, но и почтен и помилован Богом. Подобно и диавола Бог сотворил свободным еще прежде людей, и он согрешил, и Бог изверг его из его чина. Но ты, быть может, возразишь мне: “То, что ты называешь добром и злом, — что это? Вот, солнце, и луна, и звезды хороши — сотвори что-нибудь из этого”. Но не из-за этого ли я еще прежде говорю тебе: я творю добро и зло сообразно человеку: добро, как, например, прославление Бога, молитва, милостыня и подобное им, а зло — блуд, воровство и подобное; если же, как ты говоришь, добро и зло от Бога, то Бог у тебя окажется неправедным, что не так. Ведь раз Бог повелел, как ты говоришь, блуднику блудить, вору красть, мужеубийце убивать; то они достойны чести — ибо сотворили волю Божию. Окажутся и законодатели твои лжецами, и книги подложными, потому что предписывают сечь блудника и вора, сотворивших волю Божию, и казнить мужеубийцу, которого следовало бы чтить, потому что он сотворил волю Божию.

Сарацин же говорит: “Кто вылепляет младенцев в женских утробах?” — Ибо сарацины ставят перед нами эту задачу как труднейшую, желая доказать, что Бог виновник зла. Ведь если я в ответ говорю, что Бог вылепляет младенцев в утробах женщин, то сарацин скажет: “Вот, Бог пособник блуднику и прелюбодею”. На это христианин отвечает: “Мы никоим образом не находим, чтобы Писание говорило, что Бог вылепляет или создает что-либо после первой недели миротворения. Если же ты в этом сомневаешься, покажи сам какое бы то ни было создание или произведение, сотворенное Богом после первой седмицы. Но ты никоим образом не сможешь показать его, ибо все видимые создания возникли в первую седмицу. Ведь Бог в первую неделю сотворил человека и повелел ему рождать и рождаться, сказав: плодитесь и размно жайтесъ, и наполняйте землю (Быт. 1:28). И поскольку человек был одушевлен, имея одушевленное семя, в собственной его жене взошел посев. Так что человек рождает человека, как говорит божественное Писание: Адам родил Сифа, и Сиф родил Еноса, и Енос родил Каина, и Каин родил Малелеила, а Малелеил родил Иареда, и Иаред родил Еноха (Быт. 5:3-18). И не сказано: Бог создал Сифа, или Еноса, или кого другого, и отсюда мы знаем, что один-единственный Адам создан Богом, а потомки его рождаются и рождают до сего времени. И так благодатью Божией стоит мир, потому что и всякая трава и растение с тех пор повелением Божием рождает и рождается - ибо сказал Бог: Да произрастит земля зелень травы (Быт. 1:11), и повелением Его произросло всякое древо, и всякий род травы и растений, имея в себе семенную силу. Семя же всякого растения и травы одушевлено, и снова попадая на землю, само собой или высеваемое другим, оно всходит, не создаваемое кем-либо, но повинуясь первому повелению Божию. Вот и я, как прежде сказал, будучи свободен лишь в уже упомянутых вещах, куда бы ни сеял, пользуясь своей властью, в своей ли жене, или в чужой, семя всходит и становится послушным первому повелению Божию, а не так, что Он каждый день создает и делает, потому что в первую седмицу сотворил Бог небо и землю, и весь мир в шесть дней, и в седьмой день почил от всех дел Своих (Быт. 2:1 ел.), как и Писание мне свидетельствует”.

Сарацин же: а как же Бог говорит Иеремии: прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и из утробы освятил тебя(Иер. 1:5)?

Христианин: Бог образовал одушевленную и семенную силу всякого мужа от Адама и далее. Ибо Адам, имея во чреве Сифа, родил его, как я уже говорил, а Сиф Еноса, и всякий человек, прежде имея сына во чреве своем, [рождает его], и сын родил и рождает до сего времени. А “из утробы освятил тебя” понимай как [утробу], истинно рождающую чад Божиих, по свидетельству святого Евангелия: а тем, которые приняли Его верующим во имя Его дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились (Ин. 1:12-13) через крещение.

(2) Противник же: а до Христа было крещение? Ведь Иеремия рождается прежде Христа.

Х.: Было, по свидетельству святого апостола, говорящего, что одни крестились в облако, другие в море (1 Кор. 10:1). И Господь говорит в Евангелиях: если кто не родится от воды и Пуха, не может войти в Царствие Небесное (Ин. 3:5). Так что Авраам, и Исаак, и Иаков, и остальные святые прежде Христа, входя в Царствие Небесное, прежде крестились, потому что согласно свидетельству Христа, если бы не крестились, не спаслись бы. Свидетельствует же и Дух Святой, говоря: Отчуждены грешники от утробы (Пс. 57:4), то есть от крещения. Поэтому исповедуем, что все спасшиеся и спасаемые крещением спасены и спасаются по благодати Божией.

(3) С.: Того, кто творит волю Самого Бога, ты называешь добрым или злым?

Разгадав же хитрость его, христианин говорит: “Знаю, что ты хочешь сказать”.

С.: Так расскажи мне.

Х.: Ты хочешь спросить, волею Христос пострадал, или неволею? Чтобы, если я отвечу: “волею пострадал”, сказать мне: “иди теперь, поклонись иудеям, потому что они исполнили волю Бога твоего”.

С.: Именно это я и хотел тебе сказать — если у тебя есть доводы, ответь мне.

Х.: То, что ты называешь волей, я именую терпением и великодушием.

С.: Как ты это можешь доказать?

Х.: Делом, потому что если мы с тобой сидим или стоим, может ли кто-нибудь из нас вне власти и владычества Божия встать и двинуться?

С.: Нет.

Х.: Когда Бог говорит: “не укради, не блуди, не убий”, хочет ли Он, чтобы мы крали, блудили, убивали?

С.: Нет, ведь если бы хотел, Он не сказал бы: “не укради, не блуди, не убий”.

Х.: Слава Богу, что ты признал то, что я хочу сказать. Вот ты согласился со мной, что никто из нас без Бога не может встать или двинуться, и что Бог не хочет, чтобы мы крали или блудили. Если сейчас я встану, пойду и украду, или буду блудить, скажешь ли ты, что это воля Божия или попущение, терпение и великодушие?

(4) Сообразив и удивившись, сарацин сказал: “Действительно, это так”.

Х.: Пойми и то, что, хотя Бог и может поразить, Он воздержался на время, то есть выказал великодушие о грехе. Но, если я не покаюсь, Он, когда захочет, воздаст мне, как поступил Он и с иудеями. Ибо по прошествии немногих лет Он воздвиг против них Тита и Веспасиана и эллинов, и ниспроверг надменность их.

(5) Если спросит тебя сарацин и скажет: “Кем ты считаешь Христа?”, отвечай ему: “Словом Божиим, и думаю, что ни в чем здесь не погрешаю, потому что Он и Словом именуется в Писании, и Премудростью, и Мышцею, и Силой Божией, и много такого другого — ибо Он многоименен. Спроси его и ты в свою очередь: “Как называется Христос в твоем писании?”. И может быть, он захочет спросить у тебя что-нибудь еще, желая ускользнуть от тебя, — не отвечай ему, пока он не разрешит твоего вопроса. И ему обязательно придется ответить тебе: “В моем писании Христос называется Духом и Словом Божиим”. И тогда ты снова спроси его: “Дух и Слово Божие писание твое считает несотворенными или тварными?” И если скажет, что несотворенными, скажи ему: “Вот ты соглашаешься со мной — ведь не сотворенное кем-либо, но творящее и есть Бог”. Если же он вообще отважится сказать, что они сотворены, скажи ему: “Но кто создал Дух и Слово Божие?” И если он в затруднении ответит, что Бог создал их, скажи ему: “Ты только что говорил, что они несотворенны, а теперь утверждаешь, что их создал Бог. Вот, если бы я тебе так говорил, ты сказал бы мне, что "ты сам опроверг свидетельство свое, и я больше не верю тебе, что бы ты ни сказал". Однако я спрошу у тебя еще вот что: "Прежде чем Бог сотворил Дух и Слово, Он не имел ни Духа, ни Слова?” И он побежит от тебя, не имея, что отвечать тебе, — ведь такие люди для сарацинов еретики, весьма мерзкие и отвратительные, — и если ты захочешь разгласить о нем остальным сарацинам, он будет тебя очень бояться.

(6) А если спросит тебя сарацин, говоря: “Словеса Божий тварны или несотворенны?” Ведь они выставляют нам этот вопрос как труднейший, желая доказать, что Слово Божие тварно, что не так. Ведь если ты скажешь: “Они тварны”, он ответит, что “вот, ты называешь тварным Слово Божие”. Если же скажешь: “Они несотворенны”, он ответит, что “вот, все существующие словеса Божий несотворенны, но не суть боги. Вот ты и признал, что Христос, будучи Словом Божиим, не есть Бог”. Поэтому в ответ не говори ему, ни что они тварны, ни что несотворенны, но отвечай ему так: “Я исповедую несотворенным только одно воипостасное Слово Божие, как и ты это признал, а все мое Писание называю не словесами, но глаголами Божиими”'. И если скажет сарацин: “А как же Давид говорит, что слова Господни — слова чистые (Пс. 11:7), но не "глаголы Господни — глаголы чистые"?”, скажи ему, что пророк говорил в переносном, а не в собственном смысле.

И если скажет тебе: “Что есть переносный и собственный смысл?”, отвечай ему, что собственный смысл есть твердое указание вещи, а переносный — нетвердое. И если скажет тебе сарацин: “Допустимо ли, чтобы пророк давал нетвердое указание?”, скажи ему, что в обычае у пророков олицетворять неодушевленные вещи, и они наделяют их глазами и устами, как, например, море увидело и побежало (Пс. 113:3). Ведь ясно, что море не имеет глаз — ибо оно не одушевленное. И вновь тот же пророк обращается к нему как к одушевленному: Что с тобою, море, что ты побежало? (Пс. 113:5) и так далее. “И меч мой насытится плотью”, — говорит Писание, ведь “насыщение” говорит об устах едящего и поглощающего, а меч рассекает, но не поглощает. Так в переносном смысле он и назвал словами глаголы, которые собственно не суть слова, но глаголы.

(7) И если скажет тебе сарацин: “Как сошел Бог во чрево женщины?”, говори ему: “Воспользуемся твоим писанием и Писанием моим; твое писание говорит, что Бог преждеочистил Деву Марию более всякой плоти женской, и сошел Дух Божий и Слово в Нее, а мое Евангелие гласит: Дух Святой найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя (Лк. 1:35). Вот один глас обоих речений, и один смысл. Знай же и то, что о нисхождении и восхождении Божием Писание говорит в переносном, а не в собственном смысле, применительно к нашим свойствам, — ведь нисхождение и восхождение у философов в собственном смысле сказываются о телах, а Бог все содержит и никаким пространством не содержится. Ибо сказано у одного из пророков: Кто измерил воды морские дланью своею и пядью небеса, и всю землю горстью? (Ис. 40:12). И вообще, все воды под рукою Божией, и все небо пядь, и вся земля горсть. Как может Он Сам снизойти и взойти в Своей собственной руке, содержащей все?”

(8) Если спросит тебя сарацин, говоря: “А если Христос был Бог, как Он пил, и ел, и спал и так далее?”, скажи ему, что предвечное Слово Божие, создавший все, как свидетельствует мое Писание и твое писание, Сам создал из плоти Святой Девы Марии совершенного человека, одушевленного и одаренного умом, и тот пил, и ел, и спал, а Слово Божие не ел, не пил и не спал, и не был распят, и не умер, но святая Плоть, которую Он принял от Святой Девы, она была распята. Знай же, что Христос считается двойственным по природе, но единым по ипостаси. Ибо одно предвечное Слово Божие и после принятия плоти ипостасно, то есть личностно, но не по природе — ибо не прибавилось к Троице четвертое лицо после неизреченного соединения с плотью.

(9) Если спросит тебя сарацин: “Та, которую вы зовете Богородицей, умерла или жива?”, говори ему: “Не умерла”, полагаясь на доказательство из Писания. Ибо говорит об этом Писание: “Пришла и к Ней естественная смерть человеческая, но не заключив и не покорив, как нас, — нет, — но как если сказать: первый человек уснул и лишился ребра”.

(10) Если сарацин скажет тебе: “Вот я получил удар в некоем месте моей плоти, и плоть от удара произвела синяк, и в синяке завелся червь. Так кто создал его?” — скажи ему, как, мы уже говорили, что после первой седмицы миротворения мы не находим, чтобы Бог создал или создавал что бы то ни было, но повелением Божиим, которое Он дал в первую седмицу, происходит происходящее. Ибо после грехопадения осуждена земля произращать тернии и волчцы. И поныне, не засеваемая, она произращает тернии и волчцы. И плоть наша, тогда же осужденная, до сего дня производит вшей и червей.

(11) Дальше спрашивает сарацин христианина: “Кто у тебя больше, освящающий или освящаемый?” Христианин же, разгадав каверзный его вопрос, говорит: “Я знаю, что ты хочешь сказать”. И сарацин: “А если знаешь, расскажи мне”. Христианин говорит, что “если я скажу, что освящающий больше освящаемого, ты мне ответишь: иди, поклоняйся Иоанну Крестителю как крестившему и освятившему твоего Христа”. Сарацин же говорит: “Именно это я и хотел тебе сказать”. Христианин спрашивает сарацина иносказательно: “Если ты пойдешь со своим рабом в баню и он будет мыть тебя и чистить, кого ты назовешь большим, того жалкого и купленного раба, или себя, кого он моет как своего господина?”. “Ты имеешь в виду, что я, купивший его, больше, чем он, купленный мною”, — сказал христианину сарацин. Христианин же ответил:

“Благодарение Богу. Так же понимай, что и Иоанн как раб и слуга прислуживал Христу в Иордане, крестившись в котором, Спаситель мой сокрушил главы гнездившихся там злых бесов”.

Сарацин же, весьма удивившись, и недоумевая, и не имея что ответить христианину, удалился, больше уже не вызывая его на спор

---

неверно, что "в споре рождается истина". Ничего подобного. В споре рождается обида, раздражается гордость, а собственное мнение приобретает роль святыни, которую надо охранять от поругания. Особенно это заметно в христианских или околохристианских прениях (впрочем, быть может, не только, я другие не читаю пока).
Читать эти споры мне, кажется, тоже вредно, даже не участвуя. Единственное, что сказал по прочтении - "чума на оба ваши дома". Такое вот терпение немощных в вере (а все мы себя считаем (глубоко внутри) уже "мощными" в вере ), и смирение паче гордыни. В общем, один вред от этих ваших интернетов.


первая глава моей курсовой "сравнение феноменов святости и героизма". Тема плодородная

совсем (увы!) немного

Прежде чем начинать разговор о героизме или героическом, надо понять, что же собственно мы ищем, и тем очертить примерный круг наших поисков. Само понятие героизма в современном сознании настолько размыто, что возникает отчетливая необходимость объяснить, какой феномен стоит за словом «героизм».
С достаточной четкостью героическая позиция выражена Луцием Аннеем Сенекой в его знаменитых «Письмах к Луцилию»:
«Фортуна ведет со мною войну; я не буду выполнять ее веленья, не принимаю ее ярма и даже – а для этого нужно еще больше доблести – сбрасываю его. Мне нельзя изнеживать душу. Если я сдамся наслаждению, надо сдаться и боли, и тяготам, и бедности; на такие же права надо мною притязает и гнев, и честолюбие; вот сколько страстей будет влечь меня в разные стороны, разрывая на части.
Мне предложили свободу; ради этой награды я и стараюсь. Ты спросишь, что такое свобода? Не быть рабом ни у обстоятельств, ни у неизбежности, ни у случая; низвести фортуну на одну ступень с собою; а она, едва я пойму, что могу больше нее, окажется бессильна надо мною. Мне ли нести ее ярмо, если смерть – в моих руках»
Что-то уже ясно. Герой – это человек, преодолевающий самого себя, подчиняющий низшее в себе высшему. У Сенеки не сказано, ради чего он отказывается от страстей, что несет с собой свобода, ради которой он старается. Это связано с тем, что Сенека, хоть и умер героически, служил Риму не в качестве героя, а как философ, и цель обожения себе внутренне не ставил. Позиция стоической философии, как бы близко в некоторых чертах не подходила к героическому, до конца с ним не совпадает и собой не являет. Apatos, бесстрастие – обязательны для героя, но именно что в контексте разомкнутости в сторону сверхчеловеческого, и даже сверхбожественного.
Вопрос героизма тесно связан с темой судьбы. Автором курсовой героизм мыслится как стремление (а «свершившийся» героизм – осуществление этого стремления) к самодовлению, обожению путем преодоления в себе человеческого, в первую очередь – подчиненности судьбе. Преодолевая судьбу, герой внутреннее ставит себя выше и богов и смертных людей, равно подчиненных ее власти. Момент явления «свершившегося», осуществившегося героизма одновременно является смертью героя. Окончательно и бесповоротно заявка на героизм утверждается только после гибели героя. Смерть можно рассматривать двояко: с одной стороны, это все же победа судьбы, от которой герой никуда не делся, и пришел к тому, чего избежать было нельзя. С другой стороны, герой не отшатывается от смерти в ужасе, не идет покорно на бойню, но умирая, остается на вершине самодовления, не изменяя себе. Гибель героя его героизм не зачеркивает, наоборот, своей смертью он лишь утверждает самого себя, и последний момент существования по полноте бытия ставит его воистину выше богов. Герой абсолютно свободен от судьбы, и в этом более жив, чем остальные, обреченные смерти. То, что он умрет раньше, а они позже, совершенно не важно.
«Даже бесповоротно загнанный в угол судьбой и неспособный пошевелиться по собственной воле герой всегда может оставить последнее слово за собой, утвердить свою свободу поверх необоримо давящей неизбежности, сказав себе: «Этого хочет моя воля». И судьба будет вынуждена отступить, внешнее станет внутренним, неизбежность – свободой, поражение – победой, надвигающееся вечное небытие – мгновением жизни».